Смертоносная чаша [Все дурное ночи] - Елена Сазанович

– Вообще-то… Вообще-то не совсем подходящее для этого разговора время. Вот если бы мы шли через кладбище… А так, подумаешь – кромешная тьма. Лампочки в фонарях разбиты. И кругом – ни души. – Я для убедительности оглянулся. Оказалось, что я не прав: чья-то тень проворно мелькнула за угол дома. Да уж. Чего только ночью не привидится.

– Ты что? – рассмеялась Вася. И ее хрипловатый смех разбил глухую тишину. – Испугался?

– Да нет. – Я пожал плечами. – Послушай, девочка. Мы пройдем с тобой вот так еще метров пять, и ты резко обернешься, чтобы успокоить меня, что я не страдаю галлюцинациями.

Васю это еще больше развеселило. Казалось, она ничего не боится. Но наверняка эта смелость была вызвана моим присутствием. Она чувствовала себя уверенно рядом со мной. И я решил ее не подвести. В нужный момент она резко обернулась, но уже не рассмеялась, как раньше, а вцепилась в мой локоть и зашептала:

– О Ник! За нами, по-моему, следят! А вдруг это красавица смерть уже ходит по нашим следам?

– Или кто-то ненавязчиво хочет ее к нам подтолкнуть…

– Нет! Что ты! В этом клубе никогда такого не случалось! Это факт! Исключительно – самоубийства! И ничего более. Иначе бы закон…

– Закон? – перебил я ее. – О справедливости и гуманности закона ты можешь спросить у нашего общего друга Вано. Он его отрабатывал семь лет.

– Перестань! Это неумно! Этот клуб давно бы прикрыли! Да и вообще! Кому может быть выгодна наша смерть? Какая польза от того, что мы погибнем? Да зачем мы им нужны?! Кто мы – дельцы? Банкиры? Президенты? Или ты – миллионер и оставил в пользу клуба свои миллионы?

Несмотря на то, что Вася говорила достаточно громко, мы все-таки услышали позади шорох листвы. И одновременно резко повернули головы – чья-то тень скользнула в густые заросли на обочине дороги, и ветки зашевелились. Это становилось уже не смешно.

– Да, она уверенно идет за нами по пятам, – испуганно шептала Вася.

– Почему она? – прошептал я в ответ. – Это вполне может быть и он.

– А ты заметил длинный шарф, заброшенный за плечо?

– Миллионы мужиков носят шарф, который они время от времени забрасывают за плечо. К примеру, твой воздыхатель.

Но Васе было не до воспоминаний.

– Ты тупо соображаешь, Ник, – вновь шепнула она, прижавшись ко мне так, что ее губы почти касались моего лица. И я бы покривил душой, сказав, что мне это было неприятно. – Мужик если и забрасывает шарф, то никогда не прикалывает его к воротнику.

– А ты что, заметила булавку? Или она была бриллиантовая и светилась в темноте?

– Мне не до шуток. Но в твоем уме я уже стала сомневаться. Неужели ты еще не понял? Человек с молниеносной скоростью бросился в гущу кустов. Если бы шарф не был закреплен, он бы так аккуратно не удержался на плече. Нет, это, определенно, женщина. – Вася упрямо тряхнула взлохмаченной головкой.

– Кто бы это ни был, в любом случае веселее взять такси. Или ты еще раз хочешь проверить свои детективные способности?

Нет, Вася уже ничего не хотела. И через некоторое время мы неслись на такси в нужном направлении. Кстати, по довольно счастливой случайности, поскольку в это время и в этом месте мы и не чаяли так быстро поймать машину. Забравшись в салон, мы сразу же успокоились. Все-таки иногда приятней ехать в пробензиненной, душной машине, чем гулять пешком, дыша озоном и любуясь природой. И мы даже подзабыли о загадочной тени с длинным шарфом, преследующей нас. И списали ее на кромешную ночь. На шум осенней листвы. И на хмель после выпитых бутылок вина. Вася задремала у меня на плече. И когда машина остановилась, я легонько потрепал ее по щеке. Но она не просыпалась.

– Жаль будить, – улыбнулся таксист.

– Да это и необязательно, – улыбнулся в ответ и я.

Я взял осторожно девушку на руки и вынес из машины. Она успела еще в клубе сообщить свой адрес. Я нес ее на руках по тяжелой лестнице на последний этаж. Вася была легкой, как перышко. И лишь у дверей она захлопала ресницами и спросила:

– Что? Где я?

– Тс-с-с. – Я слегка зажал ее рот ладонью. И, найдя ключ в кармане ее плаща, отворил двери. Вася опять уснула, и я подумал, что так крепко могут спать только дети. А еще люди с чистой совестью. И я, не включая света, уложил ее осторожно на тахту, сняв только верхнюю одежду. А сам улегся рядом. Хотя и не был ребенком. И моя совесть была не так уж чиста. Я тоже погрузился в крепкий сон.

Проснулся я от ее пристального взгляда. Она низко склонила свое остренькое личико над моей небритой физиономией. И дышала на меня зубной пастой, душистым мылом и дождливым ранним утром.

– Привет, Ник.

– Привет, – только и успел я ей сказать. Потому что она крепко, до боли, обняла меня. И так же крепко, до боли, поцеловала. И я, так и не успев толком проснуться, провалился вместе с ней в сладкий сон нашей любви…

Опомнились мы позднее, еще находясь в объятиях друг друга. Вот тогда я окончательно проснулся. И подумал, что не так уж плохо просыпаться именно так.

– Привет, Ник!

– Привет.

Мы замолчали. Скорее – от неловкости. Хотя были далеко не дети. Я попытался преодолеть неловкость шуткой:

– Жаль, что я не вор и не насильник.

– Почему?

– Такая была классная возможность сегодня ночью тебя ограбить и изнасиловать.

– Ну, во-первых, кое в чем ты преуспел утром. И утром же тебе ничто не мешает меня ограбить. Только, увы, нечего брать.

– Увы.

Мы рассмеялись. И еще теснее прижались друг к другу.

– Но ночью, Вася, поверь, гадости делать веселее.

– Не грусти, Ник. Зато я убедилась, что ты не лгал, когда говорил, что хорошо воспитан.

– Нет, Васенька. Я нагло, бесстыже тебе лгал. Просто я так крепко уснул, что на остальное у меня не хватило ни сил, ни желания. Но, поверь, если бы я слегка перебрал в клубе, ты бы смогла увидеть мое второе, истинное лицо.

– Твое второе лицо – это я, Ник.

Я грустно улыбнулся. И потрепал ее по розовой теплой щеке.

– Может быть. Может быть.

– Ник. – Вася прильнула ко мне. – Так не хочется умирать, Ник.

– Мы будем жить долго-долго, – уверенно ответил я. – И переживем всех благотворителей «КОСА». Ты мне веришь?

Она молчала. По всей видимости, не верила.

– Знаешь, мне кажется, если у чего-то есть начало, обязательно будет и конец.

– Необязательно. И, если дела в клубе обстоят именно так, как ты утверждаешь, если игра идет по всем правилам, нам нечего бояться.

– И все равно страшно.

– В таком случае, зачем ты позвала меня вчера к себе, зачем заманила? Ты ведь сама решила что-то изменить в жизни. Или есть совсем другая причина? Ты увидела его и решила заглушить свои страдания мною?

– Все не так, Ник. Когда я его увидела, это была просто боль. Больные воспоминания. Я уже любила тебя. И уже не хотела умирать. Тем более из-за него. И мое пребывание в клубе стало бессмысленным. Когда я его не видела, я жила прошлой обидой. И считала, что это честно – уйти из жизни по его вине, из-за того, что ему удалось разрушить, уничтожить мой мир. Но вчера… Он мне показался таким мелким, расплывчатым, смазливым. По сравнению с тобой. Таким мерзким чистюлей, играющим в лорда Байрона. Какой он, к черту, Байрон?! Скорее – Пьеро. В общем, я поняла, что нам с тобой есть для чего жить. Я не права?

В ответ я погладил ее пепельные густые волосы. Прикоснулся губами к пересохшим губам. Это было красноречивей всех слов. Нам было для чего жить.

Она проводила меня до порога, смотрела влюбленными глазами в мои влюбленные глаза.

– Ник, я так рада. Нам незачем больше туда идти. Правда? Мы сами спаслись и спасли друг друга. А все эти игры со смертью – просто чушь. Правда? Мы теперь можем встретиться в другом месте. Там мы будем танцевать и петь дифирамбы жизни.

– Вася… – Я пожал ее руку. – Как бы тебе объяснить? Я ловлю себя на мысли, что в «КОСА» меня завлекла не жажда смерти. Хотя, не спорю, вначале это было. Но теперь… Это, скорее, жажда правды. Я хочу понять. Слишком уж все там чисто, щедро, чтобы быть правдой. Я пойду туда, Вася. Не обижайся. К тому же я вчера по глупости не доел порцию прекрасных кальмаров в лимонном желе. А ты… Тебе туда лучше не совать носа. Поняла?

– Только ли в поисках правды причина, Ник? – Вася пристально на меня посмотрела. – Может быть, есть что-то другое? Тебя ведь тянет туда. Правда? Это как наркотик. Тебе хочется быть там. Слышать все, что говорят о смерти. Да? Ответь, Ник!

– Я слишком силен, чтобы поддаваться таким странным наклонностям. Перестань, Вася. И я тебе приказываю не показываться там. Поняла? Я позвоню.

И, не дожидаясь ответа, я быстренько выскользнул за дверь. И уже на улице, оглянувшись и задрав голову, весело помахал Васе рукой.

Домой я возвращался, что называется, согнув спину и понурив голову. В общем, с меня можно было писать картину «Возвращение блудного сына». Хотя об истинном возвращении можно было еще поспорить, потому что мысленно я был еще рядом с Васей. Но в то же время мне действительно было стыдно перед Оксаной. Она не заслужила такого. И хотя раньше я не раз возвращался по утрам, сегодня мне было особенно не по себе, потому что в воздухе запахло любовью и умная, проницательная Оксана могла это уловить. Тем более раньше я фактически не лгал ей. Мои связи не стоили того.